Эйс жив!
Я всегда была безбашенно смелой. Это не адреналинозависимость и даже не игры в чехарду с судьбой. Это вызов – себе, окружающим, обстоятельствам. Это тягучее чувство какого-то нервного возбужения и трясущиеся в предвкушении пальцы. Иногда – неожиданно, резко, настолько вдруг, что остается только чувство постфактума. И неизменно какая-то садистская радость: я сделала нечто, что буду вспоминать. Никаких сожалений, никогда. Жалеть – значит перечеркивать все, что было, и заштриховывать коричневым карандашом все, что будет. Почему коричневым? Потому что сожаления о случившемся оставляют такой липкий, скользкий, тошнотворный, грязный оттенок, словно вся безбашенность, да и вся моя натура вдруг опускается под землю, а сверху летят комья земли: коричневые, пахнущие сыростью и плесенью, и давящие, давящие, давящие…

Просто сказать. Подойти и сказать ему. Бросить вызов себе: смогу или нет. Бросить монетку, поспорить с собой, позволить крыше в очередной раз сорваться.

До выпускного шестнадцать дней. У меня ровно шестнадцать дней, прежде чем я начну биться головой об стенку, давясь чувством пустоты, и махать ручкой упущенным возможностям.

Отсчет пошел.