Повесил свой сюртук на спинку стула музыкант.

Разгладил нервною рукой на шее черный бант.

Подойди ко мне поближе, чтобы лучше слышать,

Если ты еще не слишком пьян...

О несчастных и счастливых,

О добре и зле,

О лютой ненависти и святой любви…




Сегодня после долгого перерыва я взяла в руки гитару... Клянусь, что когда я летящим движением пробежала пальцами по струнам, она завибрировала от удовольствия. Как будто радостно потянулась навстречу моим ласковым прикосновениям. А я ведь тоже соскучилась.

Дрожащими пальцами я начала наигрывать какую-то мелодию. Прости, родная, я просто не могла найти в себе силы снова взять тебя в руки. Почувствовать, как в душе, словно посланная небесами, звучит музыка. Она проходит через все тело, выливаясь в странную песню души и находя в ней отклик. Со стороны это показалось бы совершенно несуразным набором звуков, пронзительных, тоскливых, сумрачных. Но именно так звучит мое сердце. А я уже забыла это щемящее чувство...

Прости, прости, прости. Я просто не могла взять тебя в руки раньше. Как только я видела черный чехол, угрюмо притулившийся в углу комнаты, сразу огромной волной накатывали воспоминания...

Он сидит прямо напротив меня. Вокруг куча народа. Блики от костра задумчиво играют в его темно-карих, почти черных глазах. Покарябанные и поцарапанные до крови ладони сжимают гитару. Почти такую же, как и у меня. Я не свожу с него глаз, весь мир сузился для меня до этого человека. И его гитары. Нас разделяет только костер. А сдерживает - полтора десятка людей, сидящих вокруг. Вот он бросает на меня мимолетный взгляд и видит в глазах немую просьбу. Он всегда видел меня насквозь. Как, впрочем, и я его... Рука на секунду замерла в воздухе, а потом как будто робко скользнула по струнам, заставляя их буквально разрываться от удовольствия, стонать и плакать. Веселые разговоры около костра, невнятная возня, тихие перешептывания - всё вмиг стихло. Все словно завороженные замерли, боясь даже пошевелиться, чтобы не спугнуть мгновение. А он играл и пел. Для меня.



…Не мигая, слезятся от ветра

Без надежды карие вишни.

Возвращаться - плохая примета,

Ты меня никогда не увидишь.



И окажется так минимально

Наше непониманье с тобою

Перед будущим непониманьем

Двух живых с пустотой неживою...



У меня по щекам медленно-медленно текли слезы. Тяжелые, большие. Они раздирали душу в клочки, рвали сердце, оставляя мне на память о нем лишь жалкие лоскутки совместных воспоминаний...

Это была наша последняя встреча. После этого мы не виделись. Он переехал в Москву, где сейчас учится в Суворовском военном училище. Мы оба прекрасно понимали, что не сможем видеться. Поэтому еще раньше договорились не переписываться, не созваниваться, не искать встречи друг с другом. Лучше все-таки переболеть сразу, чем мучительно страдать потом, правда?.. Но почему мне тогда совершенно по-детски хочется разрыдаться, словно меня... обманули.

Я ведь до сих пор жду звонка. Каждый раз судорожно вздрагиваю при телефонной трели, разрезающую пугающую тишину квартиры, несусь к трубке и разочарованно вздыхаю, когда слышу чей-нибудь жизнерадостный голос. Чей-нибудь, но не его. Снова и снова щипет в глазах от предательских слез. А он так и не позвонил.

Но я уже переболела. Ну, то есть как переболела: скомкала свои чувства и засунула в дальний уголок сознания. Когда-нибудь я достану смятые воспоминания, заботливо разглажу их ладошкой и буду с тихой грустью рассматривать их, словно картинки давно забытого, старенького, но любимого и неуловимо родного фильма. Черно-белого, с помехами и серыми полосками, изредка пересекающими экран.



...Гитара испуганно тренькнула, сбитая с толку моей по меньшей мере странной игрой. Я лишь вздохнула и продолжила играть. А прямо в душу смотрели его глаза и его губы шептали:



Я тебя никогда не забуду.

Я тебя никогда не увижу.